Психиатрия "совершает профессиональной самоубийство"

У психиатрии, а также у медицины в целом — опасно тесные связи с фармацевтической промышленностью.

Британский психиатр и злейший враг крупных фармацевтических компаний Дэвид Хили (David Healy) имеет настолько скандальную репутацию в рядах своих коллег, что некоторые из них даже пытались лишить его медицинской лицензии. Но в четверг он снова дал о себе знать, выступив на ежегодной встрече Американской психиатрической ассоциации, которая является вторым по значимости форумом психиатров, привлекает к себе массу специалистов и регулярно становится площадкой, где обсуждаются конфликты интересов.

«Это чудо, что меня пригласили выступить здесь, и я за это чрезвычайно  признателен», — сказал Хили.
В своих исследованиях он проявляет меньше скромности и смирения. Заявив, что его профессия «совершает профессиональное самоубийство», отказываясь обращать внимание на опасно тесные связи с фармацевтической промышленностью, он сравнил отношение психиатрии к своей дающей сбои легитимности с постоянно высмеиваемой реакцией Ватикана на скандалы, связанные с педофилией его священников. По сути дела, Хили дал понять, что психиатрия отмахивается от вполне оправданных опасений, называя их преувеличением, вместо того, чтобы обратить внимание на источник проблемы.

Мало кто из специалистов считает здоровыми и правильными отношения фармацевтической промышленности с психиатрией. Некоторые ораторы, выступавшие на встрече, отмечали, что и другие отрасли столь же тесно переплелись с индустрией лекарств, однако аргумент «все этим занимаются» это не очень-то весомая защита, когда речь идет  о конфликте интересов.

А таких конфликтов много, причем не только в психиатрии, но и в медицине в целом. Только в 2004 году фармацевтические компании потратили около 58 миллиардов долларов на рекламу и маркетинг. 87% из этой суммы было нацелено непосредственно на 800000 американцев, имеющих право назначать лекарства. Деньги расходовались в основном  на бесплатные образцы препаратов и на визиты менеджеров по продажам к врачам. Исследования показывают, что такие бесплатные образцы и визиты ведут к увеличению числа рецептов, предписывающих препараты известных брендов, а также к увеличению расходов на медицину, не улучшая при этом качество здравоохранения.

Более того, фармацевтическая промышленность финансирует почти половину всех занятий в медицинских образовательных учреждениях. К третьему году обучения в медицинском вузе 94% будущих психиатров уже становятся обладателями «небольших, не относящихся к учебе подарков или получают приглашение на обед» от фармацевтических компаний. Об этом сообщил доктор Пол Аппельбаум (Paul Appelbaum), в прошлом возглавлявший Американскую психиатрическую ассоциацию, а ныне работающий директором секции права, этики и психиатрии в Колумбийском университете.

Лишь 34% психиатров считают, что полученные подарки и съеденные обеды повлияли на их решения при назначении лекарств. В то же время, 53% полагают, что на других это повлияло. Таковы данные опроса Аппельбаума. Его исследования показывают, что такого рода мышление — «все необъективны, все подвержены влиянию социальных факторов, но только не я!» — широко распространено и заводит в тупик любые попытки разрешить конфликтные ситуации. «По крайней мере, некоторые из наших коллег ошибаются», — язвительно сказал Аппельбаум по поводу проведенного опроса.

Сетования и жалобы Хили на этот раз были более резкими и суровыми, но похоже, что собравшиеся в зале психиатры восприняли их положительно. Многие даже задавали вопросы, а это свидетельствует о том, что их тревожит сложившаяся ситуация.

«Я хочу сказать, что вы должны быть пристрастны. Мы хотим, чтобы вы проявляли пристрастие к тем лекарствам и методам лечения, которые работают, — заявил Хили коллегам. — Я не возражаю, если вы мой доктор и произносите речи за промышленность. Меня беспокоит не то, что промышленность  вам платит, а то, что она вас обманывает. Главная составляющая конфликта в том, скрывают эти люди от вас информацию или нет».

Далее Хили начал рассказывать о том, как фармацевтические компании часто скрывали важную информацию об опасности своих лекарств. В этих целях они нанимали анонимных писателей, которые в ярких красках расписывали результаты научных исследований, а затем приписывали авторство этих статей известным и авторитетным специалистам. Они также использовали хитрые трюки во время клинических испытаний, назначая недостаточную дозу сравнительных лекарств, чтобы препарат их компании выглядел лучше. Либо же они просто утаивали от общества неблагоприятную информацию.

Сам Хили также подвергался нападкам со стороны лекарственных компаний, недовольных его критикой. Многие считают, что конкурс на замещение вакантной должности в университете города Торонто он не прошел как раз из-за одной из своих критических лекций. На заседании в четверг в ходе своей презентации Хили показал слайд, где была представлена информация, полученная им по запросу в соответствии с Законом о свободе информации. Там подробно излагалась стратегия компании Eli Lilly по борьбе с ним. В качестве меры противодействия его настойчивым попыткам заставить фармацевтические фирмы раскрывать данные о своих лекарствах, Eli Lilly намеревалась, между прочего подсаживать в аудиторию во время его презентаций своих единомышленников, чтобы те задавали вопросы в поддержку позиций компании.

Хили также рассказал о своих попытках опубликовать скрытые данные, которые сейчас являются общедоступными. Он часто натыкался на юридические проблемы в журналах, которые в итоге отказывали ему в публикациях. Те данные о клинических испытаниях, о которых идет речь, показывали, что риск суицида у принимающих антидепрессанты гораздо выше, чем указывалось ранее.

Хили также упомянул тщательно скрываемые данные экспериментов по использованию антипсихотического препарата Zyprexa. «Там нигде не говорилось о том, что этот препарат может вызывать диабет и имеет самый высокий показатель самоубийств в истории клинических испытаний», — заявил он. Хотя сейчас медицинские журналы требуют от фармацевтических компаний регистрировать все свои клинические испытания в национальных институтах здравоохранения, если компании хотят их опубликовать (включая и те, которые не будут опубликованы), такое требование не является обязательным для исполнения. Компании по-прежнему  могут скрывать важную информацию от Управления по контролю за продуктами и лекарствами, не раскрывая данные испытаний, которые они не представляют в журналы.

Далее Хили отметил, что когда всплыли данные, указывающие на связь между применением антидепрессантов и риском детских самоубийств, Американская фармацевтическая ассоциация выступила с заявлением, в котором провозгласила: «Мы считаем, что антидепрессанты спасают жизни».

«На мой взгляд, ассоциации надо было сказать, что это психиатры спасают жизни, так как нужны именно их знания и опыт, чтобы снижать риск употребления опасных таблеток», — сказал Хили. Если роль психиатров сводится к тому, чтобы назначать лекарства, то их вполне могут заменить менее подготовленные фельдшеры.

Но когда один из присутствовавших, «потерявший дар речи» от аргументов Хили, спросил его, надо ли отказаться от назначения антидепрессантов, тот ответил отрицательно. Хили и сам их назначает, но считает, что роль врача заключается в снижении рисков, и он не должен считать все лекарства безвредными. «Медикаментозное лечение это отрава, и искусство врача заключается в том, чтобы найти правильную дозу», — сказал психиатр.

Касаясь вопроса о том, как распутать плотный клубок связей между медициной и фармацевтической промышленностью, Хили проявил некоторый оптимизм. «Ключевой вопрос в ближайшей перспективе это доступ к информации. Мы должны настаивать на этом, — заявил он. — Мы позволяем промышленности приходить на наши заседания, разрешаем ей выступать на наших мероприятиях. Думаю, главная проблема не в том, что кто-то кому-то платит. Главная проблема в том, что когда ты хочешь получить информацию, они ее тебе не дают. Это не наука. Это реклама, маскирующаяся под науку».

Но как же насчет того, что к врачам приходят люди из фармацевтических компаний, или что эта отрасль платит им? Организатор обсуждения доктор Дэниел Карлат (Daniel Carlat), возглавляющий отраслевой проект Pew Prescription Project, отметил новый закон о раскрытии информации, принятый в 2010 году в рамках законопроекта президента Обамы о реформе здравоохранения. В соответствии с данным законом, фармацевтические компании должны указывать, какие врачи принимали от них подарки или денежные суммы более чем на 10 долларов, называть точные суммы принятых подарков и их предназначение на вебсайте общего доступа. (К сожалению, это сайт заработает не раньше 2014 года.) Но все участники дискуссии согласились с тем, что хотя такое раскрытие информации дело хорошее, этого недостаточно.

Доктор Рой Перлис (Roy Perlis), возглавляющий Центр экспериментальных лекарств и диагностики при центральном госпитале Массачусетса, привел в качестве примера данные опроса, показывающие, что раскрытие информации может совершенно  неожиданно привести к негативным последствиям. В ходе одного из исследований людей попросили примерно назвать количество монет в банке, приставив к ним «советника», который помогал им давать оценку. Этому советнику заплатили за то, чтобы он втайне подталкивал людей к завышению своих оценок.

На одном из этапов исследования группе участников заранее сказали, что советник необъективен и имеет свой интерес, но это только ухудшило ситуацию. Зная, что про него все известно, этот советник подталкивал людей к еще большему завышению своих оценочных подсчетов, чем когда люди не знали о его заинтересованности в обмане.

«Есть два разных механизма», объясняющих данное явление, говорит Перлис. «Первый это стратегическое преувеличение: я знаю, что ты проигнорируешь сказанное мною, и следовательно я лучше преувеличу и назову тебе количество побольше. Второй это так называемое нравственное лицензирование: я раскрыл свой конфликт, следовательно мне можно быть пристрастным. Точно такая же ситуация складывается в медицине при раскрытии конфликта интересов».

На заседании Американской психиатрической ассоциации также выступила женщина с рассеянным склерозом по имени Маран Вулстон (Maran Woolston). Она рассказала, что почувствовала себя обманутой, когда узнала, что ее врач передал значительную часть процедур по ее лечению филиалу фармацевтической компании, но ей об этом ничего не сказал. Кроме того, он получил от разных изготовителей лекарств финансирование на сумму 300000 долларов.

«На мой взгляд, прозрачность это не панацея, — сказала Вулстон. — Хотя это может показаться наивным, я считаю, что врачи вообще не должны принимать никаких вознаграждений, и тогда не будет конфликта интересов».


Автор: Майя Шалавиц (Maia Szalavitz).
Оригинал публикации: Psychiatrist Contends the Field Is ‘Committing Professional Suicide’
Источник (русский перевод): inoСМИ.Ru